Going Back - IВ 1969-м году я поступил в ЛЭТИ и нас немедленно отправили на картошку. По результатам болтовни на картофельном поле и во время вечерних пьянок, по возвращении в город, когда начались занятия, меня немедленно выбрали редактором курсовой газеты. Как положено, к сроку вывешивания газеты мы еле успели, до 12 ночи клеили, заметки и фотографии, раскрашивали листы ватмана - и наконец повесили газету на стену на третьем этаже, среди нескольких десятков таких же.
В институт на следующий день я, натурально, опоздал. Когда я поднялся на третий этаж, ко мне подошел Сашка Петров, один из четырех членов редколлегии, и хмуро сказал: "Газету сняли." Я, слегка обалдев, поинтересовался, кто ж это мог снять наше творение. На что Сашка так же хмуро ответил: "Тебя в партком вызывают."
На этом месте надо вернуться немного назад. Когда начались занятия после картошки, мы обнаружили, что в нашей группе учатся пять вьетнамцев. Они на картошку не ездили, и их появление было для нас некоторым сюрпризом: какие-никакие, а все-таки иностранцы. Иностранцев мы толком не видали, кроме как по телевизору.
Вьетнамцы были, как положено, почти одинаковые. Уже не помню, по-моему три парня и две девицы. Все маленькие ростом и слегка сельского вида. По-русски они почти не говорили. Но интерес к ним некоторый был, поскольку иностранцы, все же. В общем, прогуливая очередную пару, с одним из въетнамцев я столкнулся где-то на пустом третьем этаже и завязался у нас разговор.
Слово за слово, набрели мы на тему бомбежек Северного Вьетнама. И каким-то образом добрели до упоминания американских летчиков. Уж не знаю почему, я вьетнамца спросил, видел ли он их когда-нибудь. На что он с заметной гордостью ответил на очень кривом русском: "Конечно видел, я даже убил одного!"
Тут я решил, что он не может правильно выразиться по-русски, и стал его пытать с пристрастием. Но он твердил свое: убил, и все тут. Тогдая стал выяснять, как это произошло: не в воздушном бою же убил он его действительно. Все знали, что летают там наши летчики на наших самолетах.
На этом месте наш разговор с въетнамцем очень сильно затруднился: он очень хотел мне объяснить, каким образом он убил американского летчика, но русских слов ему явно не хватало. Минут десять мы пытались объясниться, пустив в ход все средства коммуникации, включая рисунки и жесты. Наконец настал момент истины: оказалось, маленький въетнамец убил американского летчика бутылкой из-под пива, когда того вели связанным по улицам Ханоя.
Впечатление, которое на меня произвела (и до сих пор производит) эта история, нетрудно себе представить. Все разговоры про Сонг-ми, напалм и прочая, поступавшие из официальной прессы, производили тогда на нас мало впечатления. Гораздо меньше, чем зверское вторжение войск стран Варшавского Договора в Чехословакию (во время которого жертв не было). Так или иначе, этот факт про бутылку из-под пива я принял к сведению, поделился с парой друзей, на этом тогда все и кончилось.
Когда же пришел момент выпуска стенгазеты, мне пришла в голову свежая мысль разместить там интервью с вьетнамцами. Полным идиотом я, все-таки, не был, поэтому про бутылку из-под пива писать не стал. Честно написал (со слов вьетнамцев), что они, как и весь въетнамкий народ, нам всем очень признательны за поддержку рисом и отличными ракетами класса "земля-воздух".
В общем, поплелся я в партком. Первокурсник, лопух, а уже в партком вызывают - я был даже немножко горд! Когда я вошел, кворум был полный. Вокруг огромного стола сидели и стояли штук десять серьезных дяденек, а на столе лежала наша стенная газета. Первый вопрос мне поступил от секретаря парткома: "Вы что имели в виду"? Признаюсь, я растерялся. И ответил тупо: "В каком смысле?". "Сами не понимаете, значит!", - сказал секретарь. - "Вы в Правде видели что-нибудь про ракеты 'земля-воздух'? А что это за оформление?"
Ну насчет ракет я сразу понял свою политическую ошибку. А вот насчет оформления до сих пор так и не знаю, в чем было дело. Мы разместили заметки и фотографии в середине двух склеенных листов ватмана, а края, оставшиеся свободными, закрасили широкими черными и ярко-желтыми полосами. Получилось ярко, чего мы и добивались, но эти цвета парткому пришлись не по душе. В общем, газету не знаю куда дели, а мне посоветовали в следующий раз думать головой. По результатам, через 30 лет, понимаю, что это оказалось мне не по силам.
